Сознательно избранная Буддой цель – нести свое учение, Дхарму, всем без исключения людям – радикальным образом повлияла и на характер проповеди. Однако это выражалось не в «усреднении» послания до уровня любого человека, а, напротив, в достаточно строго дифференцированном подходе к аудитории.
Будда видел перед собой не некоего анонимного среднестатистического слушателя, не безличный сырой материал для дальнейшей обработки, а конкретного человека или группу людей и выбирал те темы и способ их изложения, которые им наиболее близки. А коль скоро слушатели Будды были самого разного положения в обществе, происхождения, темперамента, умственных способностей, образования и воспитания, то, естественно, содержание и форма его проповедей, могли меняться довольно радикально. В буддийской терминологии это называется upaya-kausalya (санскрит) – «искусство (использования) средств (обращения людей в буддизм)». Современники Будды, а в дальнейшем те, кто знакомился с его проповедями по текстам, усматривали в них множество противоречий и несообразностей, что давало им повод упрекать Учителя в непоследовательности и измене своим принципам. Однако дело, разумеется, не в непоследовательности Будды, а в его особом взгляде на Дхарму.
Для понимания характера буддийской Дхармы важно прежде всего учитывать, что любое ее словесное выражение не является самодовлеющим и раз и навсегда отчеканенным инвариантом. Наоборот, оно ситуативно, функционально и приурочено к задачам наставления конкретного человека или аудитории. Причем главное – не абстрактное понимание или принятие к сведению, а терапевтический (сотериологический) эффект слов Будды.
В махаяне это еще полнее выразилось в концепции шуньяты Нагарджуны, утверждавшей относительность всех учений, в том числе и буддийских, поскольку все они не более чем инструменты, средства, зависимые как от ситуативных, так и от более фундаментальных целей.
Если «простые люди» могли рассчитывать на улучшение своей участи только благодаря вере (sraddha) в Будду, Дхарму и сангху (общину), а йоги – своему умению достигать высоких трансовых состояний (дхьян), то от «интеллектуалов» требовались самые глубокие и всесторонние знания буддийских учений. Для достижения нирваны путь веры и путь йоги сами по себе считались недостаточными. Тренировка архата включала в себя йогическую психотехнику лишь на определенном подготовительном этапе, вера же на этой ступени предполагалась преодоленной знанием.
В иерархии адептов буддизма именно «умным» принадлежит самое высокое положение. На них в первую очередь рассчитана сложнейшая и рафинированная программа психотренинга для достижения состояния архата (буддийского святого), связанная с прекращением перерождений уже в этом существовании, тогда как всем остальным категориям адептов приходится рассчитывать на достижение таких состояний только в следующих воплощениях. Будущие архаты проходили подготовку, значительную часть которой занимала тренировка выработка аналитического видения мира в терминах дхарм – буддийских «конечных элементов» реальности. Из дальнейшего, думается, станет ясно, что буддийская медитация носила в основном интеллектуальный характер.
Операциональный и инструментальный характер, так же как и ситуативность проповедей Будды, подсказывает стратегию отбора того материала, который можно назвать «философией Будды». В качестве «рабочей гипотезы» будем считать «философией» то, что Будда проповедовал, прежде всего, умным собеседникам, или интеллектуалам (vinnu puriso – пали), в отличие от простых людей, йогов, ритуалистов, заядлых спорщиков и других категорий слушателей. Не случайно учение Будды описывалось как «Дхарма, долженствующая быть понятой умными людьми» (А. II. 56). Когда Будда намеревается сообщить нечто серьезное, в текстах обычно появляется следующая клишированная формула: «Эта Дхарма глубока, труднозрима, труднопостижима, прозрачна, возвышенна, недоступна резонированию, тонка понятна только пандитам (ученым)».
...
|
|
